Ирина Владимирова рассказала о работе над картиной калининградского музея, особенностях профессии и ошибках, которые допускают обладатели шедевров.

В Калининграде при поддержке Союза реставраторов России отреставрировали картину, на которой изображен Теодор Готтлиб фон Гиппель (1741–1796), друг Иммануила Канта. Картина датируется второй половиной XVIII века, ее передал в Калининградский историко-художественный музей потомок фон Гиппеля в 2003 году.

С полотном работала Ирина Владимирова, реставратор из Государственного исторического музея, который расположен на Красной площади. А помогали ей выпускницы отделения «Реставрация» Калининградского колледжа предпринимательства.

Отреставрированный портрет представят посетителям 16 апреля в рамках тематической кантовской выставки. Перед открытием знаменитый реставратор ответила на вопросы «Комсомолки».

Состояние – аварийное!

- Ирина Николаевна, сильно помотало портрет Теодора Готтлиба фон Гиппеля? На языке профессионалов это называется «следы бытования».

- Портрет поступил в аварийном состоянии. Мы насчитали 18 прорывов на этом очень тонком домотканом холсте. На них было три вида разновременных заплаток, которые выполняли с использованием разных клеев и холстов. С XVIII века картину реставрировали минимум три раза. Эти записи (прорывы, заделанные с лицевой части, когда на красочном слое есть темные пятна с толстой шпаклевкой) хорошо удалось рассмотреть под ультрафиолетом.

Картина хранилась в разных коллекциях. На самом холсте был инвентарный номер коллекции, на обороте – наклейки с номерами, одну из которых удалось сохранить.

Интересно, что картина никогда не перетягивалась с родного подрамника. Мы это сделали, потому что старый подрамник нераздвижной, по углам был закреплен деревянными нагелями (что-то вроде деревянных гвоздей. - Авт.), а для сегодняшних музейных норм это не подходит. Когда картина хранится, из-за изменений температурно-влажностного режима холст то провисает, то натягивается. Чтобы картину не перетягивать, в подрамнике подбивают специальные клинья.

- Читал, что вы торопились к выставке и времени было не так много для такой работы, как хотелось бы.

- Конечно. Все реставрационные процессы нужно выдерживать во времени. Например, после укрепления клеем для восстановления связи грунта и красочного слоя с основой, картина должна полежать, отпрессоваться. Нужно время для стабилизации. У нас его было не так много. То же самое с лаком. Но в данном случае мы говорим о реставрационной школе от Союза реставраторов. Тут есть свои плюсы: музей получает отреставрированную картину, студенткам из калининградского колледжа есть на чем потренироваться, мне есть кому передать опыт.

Найти 10 отличий

- Когда реставрируют старую кирпичную кладку, есть метод использования кирпичей другого оттенка, чтобы показать, какую именно часть стены отреставрировали, а где историческая кладка. Как в живописи? Посмотрев на картину после реставрации, посетители выставки увидят, где были вмешательства реставраторов?

- Очень хороший вопрос, потому что сегодня он поднимается в реставрационных кругах. В музейных иконах все время должна быть видна реставрация. А в станковой масляной живописи – не должна. Но идет новое веяние, и это пытаются протащить в масло. Однако светская живопись висит на стенах, и не должно быть видно, где был прорыв! Хотя сейчас это встречается и на выставках. В Пушкинский музей в Москве привезли Сезанна, и на работе видно, как состыкованы прорывы. Это пытаются преподнести как современную норму. Мне это не нравится. Это меняет восприятие картины.

Реставраторы делают пуантель (от французского «пуанте» - точка. - Авт.) – тонировку точечками. Реставратор, когда смотрит на картину, увидит все это. Но обычному посетителю нет смысла показывать, где эти точечки нанесены и где были прорывы. Если же реставрационная кухня интересна, рядом вешается планшет, а на нем – картина до реставрации и в процессе. Смотреть все это на самой картине мне кажется неправильным.

- На что еще обратить внимание интересующемуся посетителю выставки?

- Кракелюры идут по всей поверхности картины. Там, где подводится реставрационный грунт, кракелюр не рисуется. Так можно определить, где реставрационное вмешательство, а где авторская поверхность.

- Все мы знаем случаи, когда картины просвечивают рентгеном и оказывается, что поверх одной нарисована другая. У вас были такие находки?

- Художники часто, что называется, записывают свои картины. Особенно это было распространено в советский период. Но и в старой живописи тоже встречается. Я как-то работала с картиной, написанной на старинном холсте, у которого было нестандартное переплетение нитей. Думаю, попалась какая-то церковная многослойная ткань. Под этой картиной XVIII века явно просматривался другой красочный слой. Мы сделали рентген, провели исследование, и догадки подтвердились. Как правило, такие картины не раскрывают - вряд ли под верхним слоем скрывается что-то очень ценное.

Как-то мне попался портрет работы художника начала XX века, который был написан на фрагменте парадного портрета императора. При этом написан на оборотной стороне старой картины – там просматривалась нога в белых лосинах и сапоге.

- Какая самая старая картина, с которой вам довелось работать?

- Был фрагмент итальянского расписанного сундука XV века, масляная краска по дереву. И живопись была очень похожа на Витторе Карпаччо (итальянский живописец раннего Возрождения. - Авт.). Были картины XVII века. В России масляная живопись распространилась после Петра I, до этого была иконопись. Поскольку я больше работаю с вещами из России, то чаще всего встречается XVIII-XIX век.

- Значит ли, что старые картины всегда нуждаются в реставрации?

- Как правило, да. За время бытования картины с ней что-то да происходило. Если бы картина веками висела в одном дворце на одном месте, может, она и была бы в хорошем состоянии. Но у нас, в связи с революцией и войнами, все очень покоцанное. Я видела, что было с музейными экспонатами после чеченской войны, что там с картинами случилось…

Конечно, важны условия хранения картины. В дворянских усадьбах портреты себя чувствовали вполне стабильно, но как только после революции они переехали в музеи или в квартиры, то началось: включили отопление, выключили отопление, открыли окна, закрыли окна. Картины еще более-менее переносят это. А вот иконы – плохо. Старинную деревянную мебель от таких перепадов просто рвет, смотреть жалко.

 

Но важны и технологии создания картины художником. Картины XVIII-XIX веков делались по технологиям, а вот советский период страдает из-за их отсутствия. Художники экспериментировали с фактурой и толщиной красочного слоя, появлялись новые пигменты и лаки. Так что иногда картины советского периода восстановить тяжелее, чем живопись XIX века.

 

Про искусство и деньги

- Говорят, в России сейчас не хватает реставраторов.

- В Калининградской области точно не хватает. А в регионах много учебных заведений, которые выпускают специалистов: Суриковское училище, Российская академия живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, университет имени Строганова, академии имени Штиглица и Репина. Вопрос – где они все будут искать работу.

- Реставрационная школа в России и за границей. Кто круче сегодня работает?

- У них очень много интересных технологических разработок. Картину в Калининграде мы дублировали на специальную пленку (усиление авторского холста новым холстом, когда старую картину приклеивают на пленку и затем уже сажают на новый холст, при этом существует возможность в любой момент отклеить холст, не навредив авторскому полотну. - Авт.). Это западная разработка, которая применяется с 1975 года! А у нас дублируют на осетровый клей. Пленку у нас не производят. Так что наши мастера – они более универсальны: не имея суперматериалов, могут сделать всё.

- Всё как всегда…

- Да. Но зато наш мастер может вести реставрацию картины от начала до конца. За границей, безусловно, есть высококлассные реставраторы. Но у них в реставрационных институтах жесткое разделение: один всю жизнь грунт подводит, другой расчищает, третий закрепляет, четвертый тонирует. Мне кажется, это не очень интересно. Всю жизнь подводить грунт – это как на заводе работать. В этом случае уходит элемент разработки методики, а это в реставрации самое интересное.

- Помимо работы в музее вы берете частные заказы на реставрацию?

- Конечно, как же жить-то. И все реставраторы так работают. Имена называть некорректно, но среди моих клиентов очень высокого ранга политики, известные коллекционеры, у которых в собраниях знаменитые имена. Все коллекционеры разные. Кто-то разбирается и собирает определенное направление в живописи. Кто-то слушает реставратора, а кто-то говорит: «Зачем мне блестящий лак? Сделайте матовый».

- Много с частного заказа можно заработать?

- Если заниматься только частными заказами, наверное, много. Но я сижу в музее и работаю до вечера, на частные заказы времени нет. А сколько можно сделать вечером или ночью? Совсем чуть-чуть. Принесут икону, делаю, и то это растягивается на полгода.

- Дайте совет тем, у кого дома висит картина, а может, несколько. Как ухаживать, как сберечь?

- Самое главное – стабильный температурно-влажностный режим. Не ронять свои шедевры. Протереть от пыли можно сухой тряпочкой, но аккуратно. Бабушки любят еще одеколон налить и потереть, но так нельзя! Важно не навредить. С примерами неудачной реставрации я тоже сталкивалась. И позолоту мокрыми тряпками стирали, и разводы на картинах оставляли. Лучше не экспериментировать. Если красочный слой осыпается, то уже надо закреплять.

- А сколько это стоит?

- Зависит от картины и состояния. Но кто-то просто так придет к человеку и покроет картину лаком, а кто-то скажет, что 100 долларов нужно, и никак не меньше.