На самом деле все сложнее: сохранение памятников архитектуры напрямую влияет на «капитализацию» территории, а, значит, и на стоимость расположенной на ней недвижимости. О том, как найти баланс интересов и подружить старое и новое, в интервью «СГ» рассказал главный архитектор Центральных научно-реставрационных проектных мастерских (ЦНРПМ) Сергей КУЛИКОВ.

«СГ»: Могут ли реставрация и новое строительство найти точки пересечения?

Сергей КУЛИКОВ: Когда мы начинали работать над идеологией построения нормативного пространства в отрасли, это было где-то в 2006-2007 годах, выдвигалась идея пойти на полный развод со строительством. Они сами по себе, мы сами по себе. У нас тут все чудесно и красиво, а там суровая правда жизни — ДСК, бетон и так далее. Долго спорили, но в итоге, конечно, разум победил, потому что у нас есть единое градостроительное пространство и законы, которые регулируют эти градостроительные отношения, пересекаются, есть пограничные зоны, поэтому разводиться не стоит. Но чтобы сложились отношения, нужно внести небольшую правку в Градостроительный кодекс, которая называется «Об особом градостроительном регулировании сферы сохранения культурного наследия». Дружить хорошо, но мы должны быть выделены. И мы надеемся, не выходя за пределы Градостроительного кодекса, все-таки выстроить систему регулирования сохранения памятников.

«СГ»: Почему это так важно?

С.К.: Памятники — это достаточно болезненная среда, потому что сами по себе многие объекты уже пережили все нормативные сроки «жизни» и с точки зрения нормального строителя должны быть ликвидированы. Но для памятника слово «ликвидация» неприменимо, и поэтому, собственно, переходя в стадию «памятника», здание превращается в некоего хронического больного, которого нужно поддерживать. И вот тут возникают проблемы у Главгосэкспертизы, которая, с одной стороны, принимает нашу документацию, но при этом не понимает, а что с ней делать. Документация не соответствует сегодняшним нормативам. С другой стороны, памятники — это часть жизни, это среда, в которой сохраняется некая привязанность, это то, что воспитывает глаз, ум. Ведь откуда рождаются дизайнеры, художники? Трудно вырастить дизайнера в каком-нибудь 112-м квартале Кузьминок. Зато среда XIX — начала XX века несет в себе гуманистический заряд, который передается из поколения в поколение. Актуальность памятника растет с годами. Сначала это — шедевр архитектуры, искусства, а дальше — часть истории.

«СГ»: А современные здания когда-нибудь станут памятниками?

С.К.: Современная архитектура, как заметил критик Григорий Ревзин, не умеет стареть. Она настолько технологична, что должна в этом состоянии и жить. Потертый ампирный или барочный домик смотрится органично и хорошо, а потертый стеклянный небоскреб не смотрится. Его надо мыть каждый день с шампунем, чтобы он блестел. Другого он не предполагает. Он ко времени не причастен, это, так сказать, архитектура момента.

«СГ»: Хорошо, вернемся к памятникам, не утратившим актуальности. Мало просто сохранить его, нужно еще добиться, чтобы он жил, наполнить его смыслом. Как это сделать?

С.К.: Да, чтобы памятник у нас и дальше существовал, его надо как-то приспосабливать. Идея «музеефикации», когда сделали и больше никого не пускаем и не трогаем, — довольно опасная. В то же время важно понимать, что для памятника и превращение в музей, и возвращение церкви — это в любом случае нагрузка. Считается, что музейщики — лучшие хранители. Ничего подобного! Музей также «раздавливает» памятник, как и банк, и частное жилье. И вот искусство архитектора — найти компромисс и нужную функцию вместить в старое здание. И допустим, я знаю, что тут можно сделать, функционально спланировать, подобрать технологии, рассчитать, во что это обойдется заказчику. Можно, например, посчитать и сделать вентиляцию меньше сечением, венткамеру устроить по-другому. Но тут возникает проблема, связанная как раз с тем, о чем я говорил, — особое законодательное регулирование в Градостроительном кодексе. Мы вынуждены составлять акт приспособления, с которым по Градостроительному кодексу нужно идти на экспертизу. И мне говорят: есть норма, и по этой норме труба должна быть такаято, а провод такой-то. Поэтому мы все время поднимаем вопрос о переходе на доказательное проектирование в реставрации. Это, конечно, требует большей профессиональной подготовки архитектора и инженера, но это должно быть. И если такое изменение произойдет, я уверяю вас, можно будет решить любые проблемы, добиться того, что нужно заказчику или пользователю, не нарушая ту конституцию памятника, которая заложена в него изначально.

«СГ»: Вечный вопрос — а что делать с памятниками в регионах, где их много, а музеев и банков мало?

С.К.: Жизнь пробивается, если ей не мешать. С одной стороны, понятно, что нужно охранять памятники, но надо давать людям возможность в них ходить, в них жить и так далее. Потому что, как правило, в таких маленьких городах памятники — это малый бизнес, это пекарни, гостиницы, магазинчики, мастерские. И я бы на месте того же чиновничества просто даром бы им отдавал — только не стучите молотком куда не надо, если нужно, спросите… И, конечно, должны быть люди, у которых можно спросить. Вот это самое главное. Вот такая консультационная помощь, она должна быть и она поможет власти муниципального, регионального уровня все это сохранять. Еще одна вещь, которая могла бы помочь, но пока никто не знает, как к ней приступить, — это вопросы страхования. Страхование рисков при сохранении памятников, производстве работ, при эксплуатации и так далее.

«СГ»: Как сегодня складываются взаимоотношения реставратора и заказчика?

С.К.: Сложно. С одной стороны, реставратор зависит от заказчика, но есть же и закон об архитектурной деятельности, и там говорится, что архитектор не должен вводить заказчика в заблуждение. Он должен прямо говорить заказчику: я сделал бы, как ты хочешь, но это памятник, он защищается государством как наше общее наследие, давай все-таки ограничим аппетиты и сделаем не так, а так, так и так. А тут есть риск — заказчик не заплатит и так далее. Но это другая сфера — юридическая защита прав проектировщика, архитектора, и это тоже должно быть. Когда ты в исторической среде что-то делаешь за границей, там заказчик с тобой может разбираться, как хочет, пока ты формируешь задание. Но когда ты подписал контракт и сформировал проектный офис, то заказчик практически не может влиять на тебя. Только через суд, причем с финансовыми потерями. Так же как изменения, которые не были оговорены в договоре и в задании. Ну, может быть, когда-нибудь доживем и мы до юридически грамотных отношений. Потому что пока мы живем больше по понятиям.

Справочно

Сергей Куликов (1955 г.р.), главный архитектор ФГУП «Центральные научно-реставрационные проектные мастерские», председатель ТК «Культурное наследие» при Федеральном агентстве по нормативному регулированию и стандартизации (Росстандарт). Учился в МИСИ (МГСУ) на факультете «Городское строительство и хозяйство» по специальности «Городское строительство». С 1981 года работает в ФГУП ЦНРПМ (ранее НИПМ в/о «Союзреставрация»). В составе авторских коллективов участвовал в подготовке научно-проектной документации по различным видам реставрационных работ и градостроительной документации. Является автором 35 проектов реставрации объектов культурного наследия, большая часть которых осуществлена, остальные в стадии реализации.